История, которую делают

При слове «реконструкция» одни из нас представляют переделку и обновление старого здания. Другим, более исторически продвинутым, в голову приходят театрализованные сражения на мечах средневековых воинов, снаряжённых «как тогда». Но профессионалы в это понятие вкладывают гораздо более широкий смысл – воспроизведение материальной культуры наших предков.

Более подробном об этом рассказывает известный тульский реконструктор, многолетний участник, эксперт и член оргкомитета (с 2003 г.) военно-исторического фестиваля «Куликово поле» Олег ЛУКЬЯНОВ.

Олег Лукьянов на Военно-историческом фестивале  «Поле Куликово»

– Олег, каким образом судьба связала вас с исторической реконструкцией?

– По профессии я – инженер-конструктор ракетного вооружения. До 2003 года работал в тульском НПО «СПЛАВ». Но меня всегда интересовала история. Ещё будучи студентом Тульского «политеха», я увлёкся тем, чем уже тогда занимался мой одногруппник, который был членом военно-исторического клуба. Как-то я увидел их выступление в нашем кремле и решил попробовать себя в этом качестве, в 1998 году тоже став членом военно-исторического клуба. Поначалу занимался отдельным узким направлением – историческим фехтованием: это контактная спортивная дисциплина, для участия в которой нужно было ещё изготовить себе доспех. Сделал, получилось.

Это меня затянуло. И в какой-то момент я понял, что для самореализации мне гораздо ближе проекты в сфере военной истории – участие в реконструкциях, организация соответствующих фестивалей, другие проекты такого рода. Поэтому я достаточно радикально поменял свою жизнь и вид деятельности.

– Что вообще это такое – «историческая реконструкция»?

– Есть немало определений этого занятия, но я склонен к тому, что военно-историческая реконструкция – это воспроизведение материальной культуры минувших времён. В широком понимании задача – не просто собрать себе костюм, доспех, другие атрибуты той или иной эпохи, но и участвовать в военно-исторических мероприятиях, где твой «сконструированный» образ, если можно так сказать, наполняется прикладным смыслом, что воочию могут видеть люди, зрители.

Этот большой процесс состоит из множества малых – прежде всего, изготовить для себя своими руками, опираясь на изучение большого материала, массива историко-научных данных, тот или иной предмет.

– Военно-исторический фестиваль «Куликово поле» реконструирует события XIV века. То есть вам ближе именно та эпоха?

– Предмет моего интереса – события и материальная культура XIII-XVII веков, а также века XX. 

Открытие выставки о стрельцах и казаках «Государева стража» 

– Один из самых заметных экспонатов выставки «Воины Великой степи» – всадник – создан вами. Расскажите об этом.

– Это, наверное, самый интересный и сложный проект за всё время моих занятий реконструкцией. Сложность экспоната – не только в размерах, но и в том, что это составная скульптура, при изготовлении которой мы старались соблюсти точные пропорции реального человека и лошади определённой породы. Пришлось придумать и применить ряд нестандартных и непростых технических решений. Добивались, чтобы всё это выглядело гармонично, чтобы скульптура вписывалась в габариты помещения. Изготавливая предметы конского снаряжения, боевого облачения всадника, оружия, доспеха, мы, что очень важно, имели доступ к самим артефактам – предметам, найденным археологами, измеряли их параметры, «трогали» руками. Такую редкую возможность нам предоставили музейщики «Куликова поля», за что им спасибо. 

Реконструкция всадника на выставке «Воин Великой степи» в Музее Куликовской битвы

– А это конь какой породы?

– Ахалтекинец, одна из древнейших пород, дошедших до нас в том виде, в каком она жила на протяжении тысячелетий. Ахалтекинцы, как известно, были выносливы, приспособлены к регионам с засушливым климатом, и есть немало свидетельств того, что они использовались в Хазарском каганате, конника которого мы и реконструировали. Увы, вживую представителя этой породы лошадей я не видел, но при изготовлении изучил множество разнообразного материала о ней. Так что это не «псевдо-лошадь». Высота в холке – 160-165 см, в длину это животное, поскольку сделали его бегущим, – почти 4 метра, а высота скульптуры вместе с всадником – свыше 2 метров.

Реконструкция всадника на выставке «Воин Великой степи». Детали

Торс всадника затянут в кольчугу, руки защищены пластинчатыми наручами (прототип – очень редкая находка археологов), голову защищает шлем с бармицей. Вооружен воин саблей – палашом.

– Посетители экспозиции говорят, что всадник – как живой…

– Чтобы передать пластику животного и всадника, динамику движения, мы, кроме изучения документальных материалов, не раз бывали на конных базах, где наблюдали этих животных в движении. Для изготовления скульптуры использовали жёсткую сталистую проволоку в качестве каркаса (с ней работать значительно труднее, чем с отожжённой, используемой при изготовлении большинства манекенов). 

Детали образа всадника в работе

Со всадником, естественно, не меньше хлопот. Необходимо было соблюсти пропорции и позу воина, скачущего на лошади не в абстрактном, а в совершенно реальном седле того времени, сделанном на основе изучения прототипов этого элемента конского снаряжения. 

Добиться идеального сопряжения всех элементов скульптуры было нелёгкой задачей, но мы – бригада из 4-5 человек – примерно за полгода справились. К слову, до этого мы сделали уже десятки манекенов воинов для музеев, в определённых пропорциях и позах, но те работы были гораздо менее трудоёмки в исполнении хотя бы в силу отсутствия лошади и седла.

– Каковы основные трудности в этой работе?

– Воссоздать можно всё. Главная проблема – дедлайн, то есть ограниченное время. Да и очередь заказов существует, а все хотят «побыстрее». Но качественные вещи к «завтра» невозможно сделать. Как не получится и «побюджетнее», как порой просят районные музеи, пытаясь заказать у нас, допустим, «воеводу и ещё что-нибудь на сдачу». Зайдите в Оружейную палату и проанализируйте навскидку, сколько реконструкция таких вещей может стоить. «Нет, нам попроще надо», – говорит такой заказчик. Ну, если попроще, то это будет уже совсем не воевода, а тюзовский реквизит. Мы своими силами могли бы сделать вещь уровня Оружейной палаты с применением драгметаллов, полудрагоценных камней и прочего, чтобы она была высокохудожественной (техническая сторона уже освоена за двадцать лет). Но пока, если представить будущий ценник, заказчиков на такое нет. Многие музеи исповедуют упрощение.

– А у средневековых мастеров какие были проблемы? Ведь технологии шагнули далеко вперёд.

– У наших далёких предков-оружейников была, к примеру, проблема найти достаточно большой кусок металла, чтобы его расковать. А так, в общем-то, технология при изготовлении того же хазарского шлема, законсервировавшегося при кремации и с чётко видимыми следами обработки металла, мне понятна – те же приёмы и мы используем: удары молотком и прочее.

Шлем в работе

– Украшения на конской упряжи – аутентичны?

– Безусловно. Это реконструкция реальных прототипов, реальных предметов, находящихся в фондах музея-заповедника «Куликово поле» и относящихся ко временам Хазарского каганата. И сотрудники музея, составляя техзадание, выбрали именно эти элементы упряжи. Так что оригинальные предметы можно увидеть здесь же, в экспозиции.

– А габариты всадника соответствуют исторической правде? Это – степняк?

– Хазарин. Хотя в процессе работы мы его для простоты между собой называли Васей (смеётся). Он – не гигант, не малыш, а человек средних габаритов. Конечно, он нашим современникам кажется небольшим, но средний рост человека с эпохи Средневековья, как мы знаем, значительно увеличился. При проектировании мы старались добиться естественности позы, ног в стременах и так далее. И человек, который хоть раз сидел в седле, понимает, что над этим экспонатом трудились люди, которые в верховой езде смыслят.

Реконструкция доспехов «Воина Великой степи»

Мало того, что все детали амуниции, доспехов сделаны с исторической точностью – надо было добиться, чтобы они все сочетались, потому что прототипы были с разных мест раскопок. И это нам удалось. Хотя носили их люди тоже разные, поэтому кому-то может показаться, что, например, наручи – малы, а поножи – чуть больше, чем у человека такой комплекции. Но это было вызвано необходимостью точного соответствия реконструкции реальным находкам. Однако когда мы всё это на всадника надели, стало понятно: ничто не выбивается из общей картины и сочетается с элементами конской упряжи – уздечкой, поводом и так далее.

– Есть ли у вас планы по созданию других таких же, скажем так, габаритных исторических экспонатов? 

– Мы, в общем-то, постоянно этим и занимаемся. У нас в клубе есть коллекция манекенов, доспехов, снаряжения, которые мы экспонируем в различных музеях страны. В настоящее время у нас работают две выездные экспозиции. Но изготавливая новые манекены для развития своего клуба, мы работаем над новыми формами. Например, сделали лучников в достаточно динамичных «рабочих» позах с натянутыми луками. Пару лет назад начали работать над манекенами, максимально приближенными к людям естественных габаритов с проработанным объёмом тела, лицом, мимикой, руками и так далее. Три такие фигуры в музеях уже стоят.

– А может, есть какая-то задумка, пока не востребованная музеями, но которую вы сами хотели бы воплотить?

– Я бывал в европейских музеях, многое посмотрел. Там широко распространена практика создания композиций. Не один манекен, а пять-шесть, объединённых в одно смысловое целое. Работа над таким проектом нам была бы чрезвычайно интересна.

Недавно мы изготовили двух манекенов высокого уровня проработки для диорамы «Стояние на Угре» – русский воин и степняк стоят и смотрят друг другу глаза в глаза. И хотелось бы создать что-то аналогичное, но с большим числом «действующих лиц», объединённых какой-то сценой и также проработанными ландшафтом, предметами и так далее.

– Вы же еще и киноактёр. Или каскадёр? В каких фильмах снимались?

– Последние съёмки, в которых я участвовал, это работа над фильмом «Либерея» о библиотеке Ивана Грозного. Снимался также в сериале «Эффект Богарне». Был задействован в батальных сценах. Ну, и изготавливал реквизиты для массы других исторических фильмов.

Олег Лукьянов в роли Пересвета 

– А у вас не сложилось впечатления, что к историческим деталям в таких фильмах киношники относятся, скажем так, поверхностно?

– Нас, военно-исторический клуб, напротив, приглашают на съёмки фильмов, где хотят показать исторический пейзаж и героев более правдоподобно и ближе к «оригиналу», хотя реконструкция значительно увеличивает бюджет киношников. Обычно же они обходятся тем, что шьют какие-то весьма приблизительные костюмы отображаемой эпохи, либо они вообще в аренду берутся. И нанимается массовка, актёры 3-4 плана, которые стоят очень недорого. Ну, а мы, реконструкторы, и профессионально экипированы, и соответствующими навыками обладаем, и антуражны – бороды, например, почти у всех – свои, а не приклеенные.

– Охарактеризуйте ваши отношения с музеем-заповедником «Куликово поле». Помните ли вашу первую реконструкцию для музея?

– Отношения – дружеские, конструктивные и давние. Мы сотрудничаем уже более двух десятков лет. Поначалу мы вышли на директора Владимира Петровича Гриценко с предложением о сотрудничестве в плане развития военно-исторического фестиваля. И нашли полное понимание, начав совместную работу на этом мероприятии с 2003 года. Чуть позднее встал вопрос изготовления комплексных реконструкций. Первый наш комплекс, который мы сделали, выставлен сейчас в Моховом, около десяти – в Монастырщино.

«Отряд» русских воинов в Музее Куликовской битвы в Моховом

Если брать более поздние работы, могу, например, назвать участие в подготовке экспозиции «Сказание о Мамаевом побоище». Для неё нами изготовлены реплики русского и ордынского вооружения и доспехов. А всего для «Куликова поля» мы реконструировали около двадцати комплексов, а это – около тысячи предметов: шлемы, щиты, колчаны, вооружение, доспехи, элементы упряжи и многое-многое другое – именно такое, «как тогда»… 

Константин Леонов